СтильМодный приговор: Стилисты
мейковер-шоу о том, как они устроены

Настоящий бум мейковер-шоу случился в нулевые. Самыми популярными в те годы были запущенное BBC в 2001 году «What Not To Wear», американское «Extreme Makeover» на телеканале ABC и «Ambush Makeover» на Discovery Channel. Одним из самых жестоких по отношению к своим участницам было шоу «The Swan», названное Entertainment Weekly «худшим реалити за всю историю телевидения». В этой программе каждую неделю соревновались две женщины, но только одна из них могла пройти в конкурсе дальше. В конце каждого сезона «недельных» победительниц ждал своеобразный конкурс красоты, по итогам которого только одна участница получала звание «прекрасного лебедя» и гору подарков от спонсора. В процессе трансформации женщинам не разрешали смотреть на себя в зеркало, а одну из них за нарушение этого правила даже дисквалифицировали. Пластические хирурги программы зачастую перекраивали конкурсанток до неузнаваемости. Одна из участниц «The Swan» Лорри Ариас (чьё преображение называют одним из самых радикальных за всю историю шоу) спустя десять лет после записи призналась, что живёт с депрессией, биполярным расстройством, агорафобией — боязнью толпы людей — и дисморфофобией — ненавистью к собственному телу. Кроме того, она набрала свой вес обратно и теперь почти не выходит из дома, лишь изредка встречаясь с терапевтом. 

В России первые шоу-переодевания появились ненамного позже. В 2004 году на телеканале СТС стартовал проект «Снимите это немедленно», заработавший славу на бескомпромиссности ведущих: Таши Строгой, Саши Вертинской, Натальи Стефаненко. Девушки нещадно критиковали гардеробные привычки своих подопечных, кромсали их вещи прямо в студии, а особо «неудачные» демонстративно выкидывали (с перерывами шоу продержалось в эфире почти четырнадцать лет и закрылось только в 2017 году).

В процессе трансформации женщинам
не разрешали смотреть на себя в зеркало,
а одну из них за нарушение этого правила даже дисквалифицировали

В 2007 году состоялась премьера знаменитого «Модного приговора» с Эвелиной Хромченко, Вячеславом Зайцевым и Ариной Шараповой в качестве ведущих. Популярность программы во многом была обусловлена успехом формата «заседания суда», только в этом случае судья, прокурор и адвокат разбирали не уголовные дела, а модные. Позже место судьи занял Александр Васильев (в роли защитницы выступила Надежда Бабкина).

Шоу под его руководством финская журналистка Черстин Крунвалль посвятила целую колонку в издании Yle, назвав программу женоненавистнической. «Героини передачи всегда очень симпатичные. По всей видимости, их единственная вина заключается в том, что их мужья недовольны, — написала она в критической колонке в издание Yle. — Но они всегда не правы — то есть это именно они и должны измениться. Мужчины выглядят совершенно обычно: у них жидкие волосы или взлохмаченные вихры; они тощие или с пивным животом, они могут быть одеты в потрёпанный пиджак или спортивный костюм», — написала она.

Ведущий Александр Васильев ответил на критику: «Я не осуждаю эту даму, я её прекрасно понимаю, — сказал историк моды в интервью МИА «Россия сегодня». — Русская женщина кажется ей опасной, не такой, как она. На Западе многие женщины стали играть роль мужчин, они руководят бизнесом, занимают посты в правительстве — мы ещё не находимся на этом уровне. И наши дамы видят в изменении своего облика своего рода трамплин, это касается и карьеры, и личной жизни». 

В одном из сезонов руководство Первого канала пошло на эксперимент, посадив в кресло стилиста эксцентричного дизайнера Андрея Бартенева, который рекомендовал женщинам носить то, что они хотят, осыпая их комплиментами. Впрочем, вскоре в шоу вернулся Александр Васильев. А когда телеканал «Домашний» запустил доброжелательную версию программы-переодевания «Модная прививка» с ведущей Светланой Бондарчук, пресса встретила её сильным удивлением. «Она так нежничает с героинями, как будто приходится им родной бабулей», — писала «Комсомольская правда».

Современные западные шоу делают ставку не на вау-эффект от «было» — «стало»,
а на человеческие истории своих героев

В 2012 году собственное мейковер-шоу «Перезагрузка» запустил телеканал ТНТ — в состав ведущих был включён психолог: по мнению создателей программы, это помогало решить не только «внешнюю», но и «внутреннюю» проблему героини. И наконец, в 2014 году на СТС появилась «переодевалка» «Успеть за 24 часа» с бессменным ведущим Александром Роговым, которая спустя четыре года превратилась в «Рогов. Студия 24». 

Понимая уязвимость самого формата, современные западные шоу-преображения пытаются избавиться от шаблонов и повелительных интонаций, делая ставку не на вау-эффект от «было» — «стало», а на человеческие истории своих героев. Подобные шоу запускают даже стриминговые сервисы вроде Netflix, причём многие из них — как, например, невероятно популярное в Штатах и по всему миру «Queer Eye» — держатся в эфире не один сезон. Принцип этого шоу — не переодевать или преображать героя внешне, а узнать его настоящие желания и создать комфортное пространство, будь то дом или новая одежда.  

Российские аналоги часто ограничиваются формальностями: например, прогрессивно приглашая в студию героинь с самыми разными формами, ведущие скатываются в рекомендации вроде «это платье украсит фигуру „песочные часы“». Мы расспросили российских стилистов шоу-переодеваний о том, как складываются их отношения с героями и меняется ли подход к съёмкам с течением времени.  

  На «Модном приговоре», который для удобства мы часто называли просто «Модный», я проработала два с половиной года. Этот проект — громадная махина: одних только стилистов было человек двадцать, но все они, за редким исключением, работали в парах. Героинь программы искали редакторы, и насколько я знаю, они всегда должны были быть настоящими, живыми людьми, а не актрисами. Эмоции, которые мы видели на площадке, не подделать.

«Модный приговор» снимается пулами: за три или четыре дня мы преображали 12 или 16 героинь соответственно — по четыре в день. Обычно один такой пул выпадал раз в две или три недели, а всё остальное время занимала подготовка к съёмкам. Мы не выбирали героинь, которых надо было преображать, их нам назначал главный стилист, ориентируясь на стиль работы стилистов, стиль самой героини, её размер одежды. Одежду мы искали в обычном масс-маркете вроде Zara, Marks & Spencer или Topshop, реже ходили в шоу-румы — там одежда стоила дороже. Концепция была всегда одна и та же: мы составляли три максимально разных по смыслу образа: первый, к примеру, мог быть деловым, второй — расслабленным кэжуалом, а третий — коктейльным нарядом. Если из-за особенностей фигуры мы не могли сделать что-то кардинально разное по смыслу, тогда мы экспериментировали с цветами. Когда я только начинала там работать, бюджет на одну героиню был примерно 80 тысяч рублей, но потом его сократили до 60-65 тысяч. Работать труднее, ведь цены в магазинах не опускались, а росли. На женщин, чей размер был 52 и выше, сложно было найти классные вещи не по цене танка, в таких случаях мы старались прибегать к услугам портных.

Мы были зажаты и временем производства программы: часто на то, чтобы одеть героиню, у нас был лишь один день. Мы могли начать рано утром, а закончить под закрытие торгового центра. Такой шопинг со стилистами оказывался изнурительным, поэтому героини — кто-то больше, кто-то меньше — жаловались на усталость. В процессе подбора нарядов мы ничего с ними не обсуждали: их полное доверие — непременное условие участия в программе. Пару раз на моей памяти героини высказывали недовольство, но я в таком случае говорила, что она просто не понимает, какой замысел у меня в голове, не видит образ целиком и поэтому не может оценить его объективно. Кроме того, у нас могли быть чисто творческие разногласия с напарницей или, скажем, главным стилистом: нам казалось, что образ удачный, а он мог его «завернуть». Приходилось переделывать. «Модный приговор» сотрудничал с разными студиями красоты: парикмахеры и визажисты выполняли ту задачу, которую ставили стилисты.

Стилист на такой программе — больше чем просто стилист, он должен быть настоящим психологом. Кто-то из героев открыт к переменам, кто-то не очень — и от их настроя, как я считаю, во многом и зависел успех преображения. Я помню, у нас была героиня с попросту убитыми дешёвой краской волосами. Когда мы с парикмахерами пробовали выяснить, что же с ними сделать, то пришли к выводу, что логичнее всего их будет отрезать и перекрасить в красивый каштановый оттенок. У нас получилась эдакая Одри Хепбёрн, было очень красиво. Но героиня, когда увидела своё отражение, была в ужасе. Одежда, разумеется, ей тоже не понравилась. К таким ситуациям я старалась относиться спокойно, но всё равно было не очень приятно: ты вкладываешь в работу частицу своей души, а её не могут оценить по достоинству. Но однажды я помню действительно ужасный случай: одна героиня (слава богу, не наша) кидалась на редактора программы с ножницами в руках, потому что категорически не хотела стричь свои волосы. Кстати, зеркал в «волшебной комнате стилистов» не было, поэтому что стилисты сделали с героинями, они узнавали только на подиуме.

Я считаю, что любой человек, который идёт на программу с переодеванием, прекрасно осознаёт, что его там может ждать. Программа идёт не первый год и даже не первое десятилетие — концепция и формат известны. Люди, которые соглашаются на съёмки, должны понимать, что на записи их точно не будут гладить по голове, а, возможно, будут «ломать». Ведущие могут быть жёсткими, но это лишь телевизионный образ и элемент шоу. Героям программы остаётся либо принять правила игры, либо не участвовать вовсе. Мне кажется, что часто они идут за такой сильной «эмоциональной встряской»: им нужно, чтобы кто-нибудь со стороны оценил их внешний вид и подсказал, что с ним не так. Что касается вопроса, «для кого переодеваются героини, для окружающих или для себя», ответ на него всегда зависит от конкретной героини. Я видела нескольких, которые реально после съёмок старались поддерживать предложенный образ для себя. Но был и противоположный пример: спустя несколько месяцев героиня вернулась к той же причёске и тому же стилю, от которых ушла.

  Наша программа снимается сезонами, а в одном съёмочном пуле у нас восемь героинь. Каждой из них нам нужно подобрать по три наряда и финальное платье — то есть всего 32 образа, и на их поиск у меня есть всего 10–15 дней. У каждой героини своя история, и для каждой я создаю собственное решение, поэтому за время примерок получается около 50 образов. Естественно, что физически собрать всё это мне одной нереально. Сейчас над выпуском работает шесть-восемь человек. 

Самое обидное — это отсекать по-настоящему крутые образы. Иногда они получаются остромодными, но совершенно не подходят героине по задаче и истории. Поэтому зачастую наши мнения с креативными продюсерами проекта расходятся. Я упорно отстаиваю моду и креатив, а они очень справедливо «опускают меня на землю». Нельзя взять в программу все тренды, наша задача — это в первую очередь демонстрировать полезные и носибельные образы. У нас есть одна особенность в процессе примерок: у героини всё это время завязаны глаза для того, чтобы она не могла увидеть подобранные наряды. Это довольно сильно осложняет и замедляет процесс переодевания. Не стоит забывать, что в нашей программе почти всем девушкам делают пластические операции, и зачастую подбор вещей происходит после операций — а это вдвойне сложно.

Порой мы всей командой восхищаемся отвагой наших героинь, их выдержкой. Есть девушки, которые всему рады и благодарны. С ними очень тревожно работать: всегда кажется, что где-то подвох. Но бывает, что с самого начала они высказывают своё недовольство: «с повязкой неудобно», «устала ходить по магазинам», «всё не так, и всё не то». Часто им не нравится преображение, потому что отказаться от того, что ты носила последние N лет, не так-то просто. Но в большинстве случаев, когда девушки видят на себе что-то абсолютно непривычное, они сначала теряются, не знают, что сказать, сами не понимают свою реакцию. Им нужно время, чтобы привыкнуть к себе новым. Они часто говорят: «Это вообще не я, я такой никогда не была, я себя не узнаю». Но мы должны помочь им пройти через все сложности на пути к новой жизни, и часто девушки именно так и проверяют нашу команду на искренность, на стойкость, на терпеливость.

Наши продюсеры часто берут в программу девушек с немодельной фигурой, чтоб на их примере показать, что одеться красиво может любая, вне зависимости от роста и фигуры. Например, недавно у нас была героиня с ростом 191 сантиметр и размером XL. Ей попросту всё было коротко и мало. А до этого были две девушки с ростом 154 сантиметра — тут мы спасались с помощью одежды из детских отделов. Принципы бодипозитива гласят, что девушки могут быть красивы в любом весе и росте и фигуре, но это не значит, что они не должны за собой ухаживать. Мы всей командой помогаем осознать, что они красивы, если научатся правильно себя преподносить. Я лично учу героинь модно и красиво выглядеть вне зависимости от телосложения и особенностей фигуры и внешности. Наша программа прививает любовь к себе. И если девушке для этого хочется сделать пластику, то мы дарим ей такую возможность. Но мы никого не заставляем и не убеждаем делать хирургические процедуры. Всё зависит от желания и показаний врача.

Я не верю в историю «стать красивой для себя», ведь любой человек — это существо социальное. Понятно, что каждая девушка приходит на наш проект не только ради себя. У неё есть муж, дети, друзья, а у кого-то в мыслях будущий избранник. Все они хотят, чтобы им делали комплименты, ими восхищались, их любили, ведь от тепла со стороны других людей каждый становится счастливее и добрее. Большинство девушек попадает к нам со сложными историями, и мы всячески стараемся окружить из заботой и теплом. Но бывают и такие, кто приходит за помощью, а на съёмках мы понимаем, что не хочет прикладывать усилия. Вот тогда мы, ведущие, можем быть жёсткими. Мы открыто говорим, что наша программа создавалась для тех, кто хочет получить шанс на лучшую жизнь, а не просто новую грудь и красивые волосы. Что касается реакции героинь на наши реплики, то тут всё тоже непредсказуемо. Иногда девочки рады каждому слову и впитывают каждый комментарий. Бывает, они встают в позу и не принимают новое. Такое отрицание обычно означает защиту, но наша задача — пробить эту защиту своим желанием помочь.

Мы помогаем тем девушкам, которые приходят с искренней историей. Всё-таки наша программа не только про внешнее преображение, но и про внутреннее. Поэтому мы смотрим не столько на внешние данные героинь, сколько на их внутренние переживания. Я не верю, что новое платье спасёт от конфликтов в семье или решит в одночасье другие проблемы. Мы всей командой помогаем за месяц погрузиться в новую жизнь и решаем проблемы комплексно. Красивый образ — это очень важная «вишенка на торте», красивый старт новой жизни, но всё начинается с желания решить проблему. Если честно, то мне сложно спустя время выделить какое-то самое яркое преображение, потому что у нас все получаются настоящими красавицами. Зато в памяти остаются их истории.

Особенно запоминаются девушки, которые пережили немыслимые жестокости: насилие, трагедии и потери. Они приходят настолько израненные, что наша программа для них — единственный шанс начать новую жизнь. В таких случаях я чётко осознаю социальное значение нашей программы: мы правда меняем жизнь девушек, а иногда спасаем целые семьи. Наши героини часто пишут нам сообщения, делятся успехами, рассказывают, как потом живут, что у них поменялось. А иногда, когда я приезжаю с лекциями и мастер-классами в разные города России, они приходят ко мне просто повидаться. Это очень приятно. Я вижу их изменения и понимаю, что всё было не зря. Конечно, есть те, что пропадают после съёмок из нашего поля зрения, но мы стараемся верить, что они не вернулись к прошлому образу жизни и мыслей.

  Прошлым летом по моей инициативе мы закрыли «Успеть за 24 часа» и теперь работаем над «Рогов. Студия 24». Они отличаются глобально: «Успеть за 24 часа» было стандартным мейковер-шоу, где мы преображали одну героиню. Теперь мы работаем над парой, так что новый проект получился не совсем о моде, а об отношениях. Это могут быть абсолютные любые пары: например, мама с дочерью, мама и сын, золовка и невестка. У них всегда есть взаимные претензии к внешнему виду, но как показывает практика, эти претензии — лишь ширма для какой-нибудь более глубокой проблемы. Часто бывает так, что они приходят с одной проблемой, а во время съёмок всплывает другая — и тот, кто считал себя правым, оказывается виноватым.

В программе «Рогов. Студия 24» я совмещаю несколько должностей: я и креативный продюсер, и ведущий, и стилист. Каждую пару мы снимаем за день, и одна съёмочная смена — одна пара героев: обычно мы «моторимся» в 7:30 утра, а заканчиваем уже около полуночи. Для этого мне нужно проснуться в 5:30 утра, а это непросто. Это шоу может научить нашу страну общению: я считаю, что неумение разговаривать — главный бич нашей страны. Мы учим принимать друг друга. Мы отличаемся от стандартных мейковер-шоу, у нас нет задачи забивать эфирное время. Ещё мы не ставим себе целью сделать радикальное преображение ради преображения. У нас индивидуальный подход к каждому герою. Снимая эту программу, мы понимаем, что нас может посмотреть вся семья, поэтому в ней не должно быть чернухи, «маргинальности» и копания в нижнем белье.

Главный вопрос, который нам задают в социальных сетях: «Что же с героями будет завтра? Они проснутся, умоются и станут прежними». Я так не считаю, потому что возможность провести один день в компании увлечённых своим делом людей уже в каком-то смысле меняет жизнь. Часто наши герои поднимают такие вопросы, о которых раньше даже не задумывались, а в студии всплывают какие-то давние обиды, страхи, переживания. Мы следим за многими парами, которые прошли через наш проект — и у многих из них изменились отношения. Однажды к нам пришла обычная пара: гражданские муж и жена. Он, разумеется, хотел, чтобы его жена одевалась сексуально — и после программы она, уже преображённая, поняла, что он её попросту не любит, и приняла решение расстаться с ним. Другая героиня, работавшая логопедом, на кастинге обмолвилась, что хотела бы сменить профессию и стать визажистом. Я попросил Лену Крыгину сделать ей макияж, и героиня была невероятно счастлива от такого сюрприза. Так вот, после съёмок она устроилась работать к ней в студию. Третья героиня хотела открыть своё трикотажное производство — и сейчас вещи моего бренда одежды Alexandr Rogov отшиваются именно у неё, она стала частью нашей команды. У нас бывали и мамы детей с инвалидностью, и я как человек, в семье которого тоже есть ребёнок с особенными потребностями, понимаю, насколько важной для них может быть модная встряска.

На одежду для героев у нас есть конкретный бюджет — 800 тысяч рублей, который выделяется сразу на съёмочный пул — это обычно пять рабочих смен с перерывом в день. За это время мы готовим 30 образов — по три на каждого героя. По одному потом дарится каждому из них. Героев ищет кастинг-отдел, который работает по моей наводке. Ищут в самых разных местах — в социальных сетях, например. Кроме того, на сайте СТС есть специальная анкета, и все заявки обязательно рассматриваются. Самые интересные попадают в работу. Мы оцениваем «химию» героев, могут ли они перед камерой общаться друг с другом, высказывать претензии. Ну и, конечно, я как стилист должен оценить «преображаемость» героев. Если у пары есть классная история, но в целом они миловидные и хорошо выглядят, то зрители навряд ли останутся смотреть программу до конца. Мы никогда не «уродуем» их специально, а на съёмки герои приходят в том же самом, в чём пришли на кастинг. Это их решение, как они будут выглядеть перед нами. Мы не хотим привести наших героев к какой-то стандартизированной версии — мы отталкиваемся от их персональных данных, их собственных потребностей.

Естественно, у меня есть помощник, но я сам хожу по магазинам и собираю все наряды. Всё, что я делаю, происходит не только с оглядкой на среднестатистическую аудиторию — я понимаю, что моё шоу может посмотреть, например, редактор модного журнала или кто-то из коллег-стилистов. И я не хочу, чтобы мне было стыдно хоть за что-нибудь. Такая система работы — моя принципиальная позиция, ведь я работаю с героями в кадре, а не просто комментирую чей-то выбор. Как только я превращусь в говорящую голову, я уйду.

Я должен прочувствовать героев, должен понять, что им подойдёт, что поможет мне визуально преобразить их так, чтобы они и внутренне изменились и поняли, какими они могут быть. Не люблю обманывать зрителей, ведь они всегда чувствуют фальшь. 

ФОТОГРАФИИ: Первый канал, СТС, ТНТ